Соседка

В этом году Сергею Антоновичу исполнилось 42 года. Хоть мама как и прежде звала его Сереженькой, а бывшие сослуживцы Серым, обращение "Антонович" все чаще появлялось в его жизни. Сергей Антонович жил сам, в квартире покойного деда в старой "хрущевке". Вялая дворняга Снежана с бельмом на левом глазу заменяла ему верного друга, а справочник "Кудесник рыбалки" удовлетворял периодическое рвение к "почитать". Мама Сережу не беспокоила звонками и визитами, полная надежды, что еще найдется та сумасшедшая, которая изъявит желание посетить его обитель. А может быть... Здесь ее мысли всегда прерывались, понимая, что направление тупиковое. И не потому, что Сергей Антонович не имел успеха у женщин. Хотя, нет, именно по-этому. "Вот этот смешной мальчик, с вечно расстегнутой на животе пуговкой, ну тот, что еще сидит всегда у окна в аудитории" превратился в источник холестерина и негативного настроения. И если еще у рубашки, с вечно закатанными рукавами и желтым воротником, были какие-то шансы , то одеколон "Старик и море", найденный в квартире у деда, и отсутствие личного стоматолога беспощадно рубили реальностью.

Посиделки у окна- то немногое, что осталось от прежнего Сереженьки. Однажды, вернувшись с работы, он заварил большую керамическую чашку цейлонского чая (он ласково называл ее бадьей). Что-то было увлекательного в том, чтоб заварку класть прямо в чашку, отдувать всплывшие чаинки на другую сторону, а попавшие в рот-выплевывать обратно. Старое кресло "Жозефина" братиславского мебельного завода было вплотную подвинуто к окну. Особое удовольствие от этого Антонович получал зимой, когда распухшим от калорий бедром он жался к горячей батарее. Но так уж получилось, что история, изменившая его, припадала на июнь. Окно было распахнуто, кресло скрипнуло под хозяином, чаинки плавали.

Антоновича всегда возмущал архитектурный идиотизм советской мысли. Размещенные по какому-то секретному замыслу пятиэтажки-близнецы давали представление о минутах и часах жизни жильцов соседних домов. Изольда Францевна из 16 дома повесила новые шторы. То, что у этой женщины не было вкуса, было понятно еще весной, когда она переехала. Додуматься!!! Породистую суку ротвейлера одеть в салатовое трико!!! ЕЕ невестка Софочка, которая имела несчастье жить в одной квартире с мамой ее супруга, лично перевесила занавески с бледными маками на крэмовые гардины с позолотой. На этаж ниже от Изольды Францевны жил Карим Мамедов. Он был хозяином службы такси, в которой долгое время проработал Сергей Антонович. Антонович прекрасно помнил, как в дождливое воскресенье к нему в такси прыгнула девица в неприлично промокшем платье. Она трещала, ни на секунду не замолкая о коте, маме, своих бывших и о том, как часто они делают ремонт. Он никогда не понимал, зачем женщины смотрят в окна к бывшим мужчинам. По его суровому мнению, более благородно было бы допустить кратковременный адюльтер, нежели продолжать жить жизнью человека, который твоим уже не является. Абсурдно!!! Эта пена у рта продолжалась до той поры, пока Сергей Антонович не словил себя на месте преступления. Дважды за день он кидал свой взгляд на окна бывших однокурсниц, с которыми у него было по пол-свидания. Это несоответствие его жизненной позиции и своего же поведения приступообразно мучило совесть. В результате долгого противостояния был заключен мир, в котором совесть помалкивает, а Антонович перестает вслух осуждать ветреных девиц.

На этаж выше Изольды Францевны долгое время пустовала квартира. И только тем июньским днем снятые со стекла старые газеты красноречиво предупредили жителей противоположных окон о смене статуса квартиры-холостяка. Кто-то успел привести стекла в порядок и повесил одинокую лампочку на потолок. Чаинки давно осели в чашке, солнце незаметно скатилось за горизонт.

Следующим утром Антонович, обзавидовавшись чистотой соседних окон, решил привести в порядок свою берлогу. Он достал дедов китель, надел его, покрасовался перед зеркалом, прошелся два раза по рукавам щеткой и повесил обратно в шкаф. Провел рукой по верху картины раннего В.Копытина (однокурсник Сергея, пьяница и лодырь) и вытер незаметно пальцы от пыли о свои спортивные штаны. Привычка прятать пакости осталась у Антоновича со времен совместного проживания с мамой. Посмотрел уныло на грязную посуду, поднял взор на сушку, пересчитал чистые тарелки, шепнул одними губами: "Рано". Потрепал Снежану за ухом и повел ее во двор. Достал, положил, провел, посмотрел, потрепал, повел. Антоновичу показалось, что он жил с этими глаголами вечно. Выходя из квартиры, он бросил взгляд в окно и ему показалось, что за чистыми стеклами мелькнул женский силуэт.

Два следующих дня Сергей Антонович старался не покидать свой штаб под названием "Жозефина". Чай, хлеб, годовалая палка салями, электрочайник, 2 газеты со сканвордами, рыбацкий ящичек, трофейный бинокль-все необходимое было под рукой. Противник не появлялся. И лишь к вечеру второго дня в окне вспыхнула лампочка, и конский хвост, торчащий из женского затылка, указал на приход таинственной хозяйки. "Попалась",-констатировал Антонович и поднял бинокль.

Ах, как же она была хороша... Юное создание не старше 35 лет. Тонкие запястья, откинутые назад плечи, ямочки над ключицами, высокий светлый лоб и никакой косметики на правильном овале лица. Женщина потянулась , распустила волосы, отошла от окна и погасила свет. "Видал?!",-по-хозяйски сказал Антонович и с укором посмотрел на В.Копытина. Снежана подняла голову и задышала чаще.

Утро началось сумбурно с поиска станка для бритья. Густо намазав щеки мылом, Сергей Антонович начал избавляться от щетины. В эндшпиле сего действия, он небрежно полоснул себя под носом лезвием и закровил. Он не спеша вытер кровь с пореза, облизнул палец, скривил губы в сексуальной улыбке и тихо замычал арию Мефистофеля. Жизнь что-то сдала в прикуп.

Надев китель и подойдя к зеркалу, Антонович безуспешно попытался стянуть его на пузе. Крякнул, взял в руку 1,5 килограммовую гантелю и начал делать зарядку. Через 4 минуты с одышкой вернулся к зеркалу и потрогал увеличившуюся мышцу. "Пора покрасить окна",-мелькнуло и умерло в его голове. Снежана бегала вокруг него юлой, как буд-то чувствовала метаморфозу хозяина. Возможно, дадут конфет...

Подойдя к плите, Антонович аккуратно снял крышку с кастрюли и заглянул внутрь. Синие макароны еще не ползали, но выглядели плохо. Мытье посуды никогда не было его коньком, но засучив рукава, он начал Великую Чистку. Три мусорных пакета, которые уже успели подружиться с остатками маминого холодца, были снесены во двор к мусорным бакам. Залил в электрочайник уксус и прокипятил. Это был уже не тот, вчерашний Сергей Антонович, который варил сарделю в электрочайнике по подсказке механика из СТО (удобно и быстро). Вымыл бадью, кинул чай, залил кипятком из чистого чайника, взял бинокль, сел в "Жозефину".

Она двигалась плавно и не торопясь. На ней была белая майка и короткие спортивные шорты. Во рту была зажата зубная щетка, смотревшая ручкой в сторону. Женщина нагибалась и что-то собирала с пола. Ее распушенные волосы едва двигались от легкого ветра, проникавшего из раскрытого настежь окна. Солнечные лучи задерживались на ее белом лбу, усугубляя нервное покусывание губ Антоновича. Снежана закинула ноги на подоконник и одобрительно залаяла. Женщина подняла голову, улыбнулась им и сказала: "Доброе утро". Антонович скупо кивнул, встал из кресла, отошел в дальний угол комнаты, вытянул указательный перст в сторону Снежаны и зашипел: "Тыыыыы!!! Тыыыы!!" Собака прижала уши и подошла к ноге хозяина. Он наклонился и поцеловал ее в мокрый нос. "Ты...",-сказал он с особой нежностью и почесал животину за ухом.

Алиса (именно так Антонович про себя называл соседку) была настоящей хозяйкой. И, уже неделю спустя, вокруг лампочки появился пластмассовый абажур зеленого цвета, светлые обои и роскошный фикус на подоконнике. Фикус, к сожалению, закрыл часть обзора комнаты, по которой часто передвигалась Алиса. Сегодня она белила потолок, и на ней была старая ковбойская рубашка и бумажная пилотка. Антонович пододвинул к себе журнальный столик на котором красовалась тарелка с поджаренной домашней колбасой, квашеной капустой и стаканом томатного сока. Вокруг тарелки торжественно легли нож и вилка. Бритые щеки и новая белоснежная рубашка дышали свежестью. Теплый ветер гладил подстриженные, чуть поседевшие волосы трапезника.
"Как, все-таки, удивительны женщины",-подумал Антонович. "Они как будто чувствуют, что я не могу им принадлежать и обходят меня стороной. Они знают, что они не достойны места рядом, которое должна занять только ОНА, упавшая как снег на голову.Черт, пережарил колбасу..." Покончив с едой, Антонович смыл жир во рту томатным соком и вытер губы туалетной бумагой. Окинул взглядом свою небольшую комнату, которая со времени появления соседки приобрела иной вид. Раннего В.Копытина сменила репродукция картины Брюллова. В шкафу появились две полки, на которых поселились две новые рубашки, идеально черные брюки и 2 носовых платка. У изголовья кровати легли три книги. Пелевин, Борхес, Карнеги. Как сказала молодая библиотекарь: "Без этого трудно жить..." В ванной комнате протертый рукомойник избавился от следов зубной пасты. Мыло для бритья сменил крем "ARKO". Там же в ванной на полу обосновались новенькие весы.

Следующей ночью Сергей Антонович спал тревожно. Ему снился сон. Они с Алисой бродили по лесу и вышли к опушке, на которой было много белых грибов. Они срезали их и клали в лукошко. Красивая синяя лента на голове Алисы мощно фиксировала хвост. Они болтали о театре и о полезности брокколи. Постелив покрывало на траву, они сели и стали есть сырые грибы, увлеченно глядя в глаза друг другу. А потом держались за руки и смотрели в стальное небо, рисовавшее тучами сложные картины. Алиса стянула ленту со своих волос и начала связывать Антоновичу руки. На щеках ее начала проступать борода.

Из сна Антоновича выдернули крики за окном. Мокрый от пота Антонович стряхнул остатки сна, покачал головой и подумал : "Долбаный Пелевин..." Встал и подошел к окну, откуда доносилась брань. Сегодня Алиса развесила белье на балконе и стекающие капли барабанили по карнизам балконов жильцов ниже. Изольда Францевна иронично скривила тонкие губы и прокричала наверх : "Деточка, если оно мне будет капать вниз на балкон, то я поднимусь вверх и буду капать тебе на мозги". На что Алиса безмолвно доставала из бумажного пакета черешни, ела и выплевывала косточки, стоя у перил балкона. Антонович решил, что сейчас самое время и крикнул: "Изольда Францевна, пусть капает". Женщины внимательно посмотрели него. Снежана тревожно выбежала из комнаты и выглядывала белым глазом из-за угла. Изольда Францевна хмыкнула и танком укатилась восвояси. Антонович стряхнул пыль со своих блестящих доспехов и закрыл окно.

Несколько дней спустя Изольда Францевна подошла во дворе к рыцарю, выгуливающему собаку и сунула в руку кусок ткани. Это оказался синий в пятно галстук. Она подняла тяжелые веки, внимательно посмотрела на Антоновича и сказала: "Серж, мне кажется, сейчас это нужно Вам больше, чем мне..." Антонович спрятал галстук в карман брюк и попросил Снежану не тереться о мужские сандали Изольды Францевны. Такое откровенное подлизывание было ни к чему.

Бежали дни, и за окном вовсю свирепствовал июль. Антонович похудел на 8 кг. Не смотря на катастрофическую жару и отсутствие кондиционера, он расхаживал по комнате в дедовом кителе парадным шагом и вслух декламировал Пастернака. Всадница с репродукции Брюллова завороженно слушала, лошадь-ржала. Было 11 утра, суббота, на термометре +32.

Вчера целый вечер из окон Карима Мухамедовича Мамедова были слышны пьяные песни и женский визг. Виной тому стала Екатерина Сергеевна, супруга Карима, которая уехала на 2 дня к маме. Грусть и тоску нужно было чем-то заполнить. Карим знал толк в страданиях...

Однако, никто не ожидал, что коварная Екатерина Сергеевна решит сделать сюрприз и приехать на день раньше, чтоб вместе провести выходные. Именно по-этому этим субботним утром в доме напротив опять было неспокойно. Антонович стал свидетелем, как обрусевший мусульманин Карим Мамедов, с будуна и по причине совести, стелил на балконе коврик и пытался совершить намаз лицом на север. Глаза его были полны слез и раскаяния. В квартире билась посуда...

Алису второй день не было видно. Антонович зачем-то поставил на подоконник у кресла трехлитровую банку с водой и сунул туда ромашки. "Сомнительные инвестиции",-подумал он и, чтоб как-то выравнять кривизну своих губ, нарисовал на стекле маркером желтый "смайлик". Снежана неодобрительно поджала хвост и пошла на кухню. Немудрено...Вы когда-нибудь слышали, как пахнут ромашки?..При всей своей красоте это очарование отказывается пахнуть прилично. Битый час он сидел у раскрытого окна, смотрел на соседские окна и давал себе обещание, что впредь никогда не будет дарить ромашки теоретически близким женщинам.

Она пришла поздним вечером, когда соседи уже гасили свет в своих окнах. Открыв окно, устроилась рядом с фикусом и зажгла сигарету. Ее темный силуэт и тлеющий огонек были обращены в его сторону. В этот миг Сергею Антоновичу показалось, что Алиса смотрит только на него. Что весь мир сейчас смотрит на него. Двигающийся уголек сигареты рисовал Антоновичу фантазию, что она одобрительно кивает его горящему окну, ромашкам и белой рубахе. Подлая тишина засыпающего города усугубляла торжественность и особенность момента. Алиса неторопливо затягивалась. Ему хотелось думать, что она тихо и медленно выпускает дым, чтоб не нарушить эту самую тишину. Антонович уперся руками в подоконник и помотал шеей, сбрасывая наваждение. Никогда раньше он не думал, что наблюдение за курящим человеком может доставить столько наслаждения. Ватные ноги переминались, во рту высохло. Горящий окурок полетел петлей вниз, Алиса закрыла окно и погасила свет. Антонович отхлебнул воды из банки с цветами и дорисовал "смайлику" глаза. Пусть весь мир смотрит...

Состояние Антоновича напоминало ему далекие переживания и первую любовь. На праздничную линейку 1 сентября 9-В выстроился на площадке школы, напротив окон кабинета пения. Мальчики становились обычно сзади, чтобы собою не закрывать красоту белоснежных фартуков и бантов. Загорелые ноги Снежаны Гец, стоявшей впереди, отвлекали его от торжественного шествия и школьного знамени. Она была далеко от алгебры и геометрии, любимых Сергеем, но ее физическое развитие сглаживало эти недостатки. Увлекшись рассматриванием, Сережа подошел ближе и кто-то из мальчишек в шутку толкнул его сзади прямо на нее. Он уткнулся ей лицом в шею, девочка упала. Падая, она ухватилась за рукав его пиджака, и оба оказались на земле. Класс заржал. Именно тогда и состоялся их первый романтический диалог:
- Козел ты, Сережа!!
- Собака ты, Снежана!!
Они дружили 3 года до окончания школы. Потом разные институты, другие города, чужие свадьбы...
Однако то состояние праздника, взволнованности, беззаботности, искренность чувств вновь всплыли в новой перспективе.

Каждый второй день Сергей Антонович менял цветы в банке, переодевал рубаху и мыл посуду. Полироль для паркета не оправдывал ожидания, но надежно заменял ромашки. С этим безуспешно боролся освежитель для воздуха, который добавлял "непередаваемый аромат лесных ягод" в атмосферу холостяцкой квартиры. Антонович двигался Золушкой, собака скользила и была в восторге.

Однажды в пятницу, Антонович стоял у окна и вдыхал запахи уходящего лета. Алиса носилась по квартире напротив и создавала какую-то хитрую композицию на голове щеткой для волос. Она бегала из комнаты в комнату, добавляя в свой внешний вид новые детали. Пропав на целых 10 минут в соседней комнате, Алиса выплыла царицей в вечернем платье на обозрение Антоновичу. Затаив дыхание, он любовался увиденным. Сергей Антонович вспомнил, что в местной филармонии сегодня выступает зарубежный джаз-бэнд, и мысленно оценил культурное рвение соседки. Он метнулся к шкафу и торжественно достал новенькие черные подтяжки. Расчесав волосы на пробор, Антонович рассмотрел себя в зеркало. Упитанный мужчина (черный низ, белый верх) уверенно смотрел в глаза напротив. "Мы еще могем",-сказал он и треснул себя по груди подтяжками. Для полного образа джентльмена не хватало детали. Антонович открыл кладовую и достал оттуда секретную бутылку старого армянского коньяка. Плеснул в стакан на два пальца, сел в "Жозефину". "Будем ждать",-строго сказал он Снежане.

В этом чертовом городе слишком часто стали отключать свет. И надо же было этому произойти именно в тот вечер, когда Антонович ждал свою одухотворенную страсть. Антонович достал припасенную свечу и закапал воском на подоконник. Свеча, полная луна, Млечный Путь, падающие метеоры... "Старый хрен",-буркнул Антонович и плеснул себе коньяка. Снежана завыла.

Свет включили, когда содержимое бутылки давно перевалило за середину. Почти в тот же момент зажегся свет в квартире напротив. Она зашла в комнату, держа в руке откупоренную бутылку вина. Сзади за плечи ее держал высокий мужчина. Она, не глядя, гладила его затылок и двигалась медленно в такт едва слышимой музыки. Он целовал ее шею. В ушах Антоновича играла печальная мелодия Баха. Ее платье медленно ползло вверх по бедрам. В квартире напротив выключили свет. Руки Антоновича упали. Он поднялся, стянул с себя подтяжки, снял брюки и аккуратно повесил их на стул. Повесив рубашку в шкаф, бухнулся на неубранную постель. Снежана подлезла под опустившуюся руку хозяина. Привычно потрепав ее за ухом, Антонович встал и полез на антресоль. Протер В.Копытина синим в пятно галстуком и повесил картину на старое место. С горькой ухмылкой провел по засохшим краскам, посмотрел на Снежану и сказал :" НЕ жили счастливо, не будем и начинать..." Выключил свет и погрузился в пьяный сон. На подоконнике последними каплями зашипел воск. Жизнь опять сдала в прикуп два тузовых туза при мизере...

Автор: dogg

Источник: https://litclubbs.ru/articles/2413-sosedka.html

Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.

#соседка #незнакомка #окно #дом

Больше здесь: Об окнах.

Источник статьи: Соседка.